«…От винта!!!…» - вопль пилота…,

«…Отвинтили!!!…» - ответили ему парашютисты!…

 

«…Я верю в советскую парашютную технику!!!...»

 

Описываемое мной событие имело место где-то в 1986-87 году, когда сам я только ещё начал прыгать. Суть и эмоциональное содержание происходившего было представлено мне одним из моих инструкторов Ленинградского аэроклуба – Ивановым Андреем Ивановичем. Впрочем, Вы его уже знаете по моим предыдущим повествованиям….

…По секрету Вам скажу, что Иваныч представляет собой кладезь парашютных историй и приключений, свидетелем коих он был неоднократно, но и в виду его характера происходивших с ним самим! Надеюсь, что наш совместный почин продолжится и предоставит Вам, наши читатели массу приятного времени и главное познавательного в своём содержании!

Итак!

…Под воздействием велений времени, уровня подготовки ДЗ или, как чаще всего бывает – под чью-то «не совсем трезвую» мысль, на высокочтимый всеми парашютистами праздник – День Авиации решили вдруг включить в программу парашютных прыжков и такой, действительно СВЕРХСЛОЖНЫЙ прыжок – как «СТОМЕТРОВКУ». Вообще-то, откровенно говоря, такового прыжка не существует в помине – согласно регламентирующим документам (СППП). Даже в армии его называют «прыжок со сверхмалых высот», а уж, сколько там метров тебе отмерит лётчик, можешь воззвать к нему (или Господу нашему – что в данной ситуации почти одно и то же!) только в коротенькой молитве перед открытым обрезом двери-рампы.

 Короче говоря, решение о проведении прыжка было принято! Я угробил несколько дней на составление методической рекомендации по его выполнению и дописался до такой степени, что руководство аэроклуба благоразумно приняло решение, что прыгать будут только инструкторский состав и, понятное дело, наши неуязвимые представители Вооружённых Сил – т.е. военные. Несмотря на все мои решительные заверения, что согласно всем расчётам со 100 метров всё равно что бросать – хоть человека, хоть мешок с картошкой – эффект одинаковый, руководство осталось непоколебимо! «Усластив» свои доводы откровенным признанием, что «…если что, то за инструктора ответственности меньше, а военных вообще не жалко! Работа у них такая – с достоинством и честью нести все тяготы и лишения, и т.п…».

В тесном кругу потенциальных жертв мы обсудили столь красноречивое признание в любви к нам любимым нашего руководства и самоуспокоились тем, что дружно вспомнили историю. А именно тот факт, что когда в 40-х годах прошедшего столетия в СССР впервые был совершён групповой прыжок с таковой высоты, то всем участникам данного мероприятия были вручены ордена «Красного Знамени»! Когда же прыгали во второй раз, то участники его удостоились медалей «За отвагу»! Вот и мы оптимистично решили, что может и нам хоть что-то да перепадёт!...

Тренировочный прыжок…

Парашюты уложены самостоятельно…, ну почти! Несколько человек, в числе которых и я, надевают их и бредут в самолёт с такой же скоростью, как и приговорённые к смерти торопятся на эшафот. Несколько – но не все, кто уже приговорён к «празднику жизни». Миша Таиров (инструктор – лётчик – парашютист) в это же время бросает спортсменов с другого борта, несколько военных ещё не прибыли на аэродром…. А прапорщик Пичкунов вообще заявляет, чтобы все шли «на хрен», так как для того чтобы свернуть себе шею тренироваться не обязательно!...

Описывать сам прыжок я, честно говоря, особого смысла не вижу! Ну, что тут такого, что В ПЕРВЫЙ РАЗ! Это ведь всегда так – тренировки-тренировки…, а потом кого-то подготовленного «В ГЕРОИ» выпихивают вперёд и со словами: «Да не бойся Ты! Тут перед тобой столько уже это делали!!!» определяют для широкой публики – вот ОН! Наш ГЕРОЙ!!!... Вот и мы так, скромненько значит и прыгнули! Правда, наш командир парашютного звена – Афанасенко Владимир Фёдорович, который прыгал первым при отделении, очень громко заорал: «…б твою мать!!! Я верю в советскую парашютную технику!!!...». Говорили, что этот вопль было очень хорошо слышно на земле. Афоня потом признавался, что это не он, а душа его орала! Во всяком случае, суть содержимого «души» всем понравилось до такой степени, что стало нарицательным девизом при исполнении «некоторых» видов прыжков! «На десерт» отсекли время необходимое для номера, дабы составить программу праздника так, что бы весь праздник шёл в динамике, без длительных перерывов между трюками-номерами. Уложили парашюты, и пошли «ждать следующего дня» – дня Праздника!...

 

…Вечером сидим за столом. Пьём чай. Конечно, только «чай»!... Закусываем его огурчиками там, селёдочкой…, ну всё как положено! Вдруг шум машин. Приезжают какие-то военные и развивают бурную деятельность на нашем поле. В тот год в праздновании «Дня Авиации» принимала участие авиация ВВС. Ну, если надо, то пусть себе деятельничают….

Попив ещё «чаю», решаю сходить «проветриться». Только пристроился к кустику, как замечаю, что что-то не то! Оглядываюсь и с удивлением замечаю, что прямо посреди нашего поля возникла какая-то будка утыканная всевозможными антеннами. Любопытство великая сила и я, стараясь чтобы мои «чаевые кренделя» не приняли за попытку сбить прицел часовому, направляюсь поинтересоваться, что за Алладин здесь с джином замки на ровном месте строить надумали. Осторожно приблизившись к будке (кстати, окрика: «Стой! Кто идёт?!» – я так и не услышал!) на минимальную дистанцию, я заметил около неё сидящего старлея. Поздоровался с ним, типа «С наступающим! А скажи, мил человик, чего это Вы тут наворотили, не спросясь ни у кого?!». Старлей, сразу опознав во мне настоящего русского, а не Джеймса Бонда, поскольку пахло от меня ну никак не мартини, столь любимого агентом 007, чистосердечно объяснил, что, мол, херня эта, с антеннами, есть ничто иное, как «приводная станция» и нужна она для того, что бы завтра, а точнее уже сегодня, истребители и бомбардировщики, принимающие участие в нашем общем празднике, смогли найти наш маленький по их меркам аэродром. Мой просветлённый «чаем» разум сразу же сообразил, что если в случае войны с потенциальным противником нужно будет уничтожить какую-либо цель, то сначала к ней крайне необходимо будет под покровом ночи прикатить аналогичный привод! Развитие философских изысканий было прервано мысленным образом заканчивающегося «чая», и я решил вернуться в домик….

Утро!... Просыпаемся, хотя стрелки будильника кажется так и стояли на этих же цифрах…. Взгляд в окно говорит, что погода «миллион на миллион»… и ветер! Ветер метров так 15-17 в сек. Но ПРАЗДНИК есть праздник! Разбиваем «старт». Быстро корректируем программу, убирая из неё номера типа «Капли», дабы оставить только те, где участвуют «крылья». И тут на аэродром приезжают французы…

 

…лирическое отступление!...

Примерно за год до описываемых событий мы сидим в аэроклубе, в центре города, приходит какая-то девушка и просит у нас парашютный значки. Оказывается в Ленинград приехали парашютисты из Франции и эта девушка у них переводчик. Вот французы и попросили у неё значков на сувениры. Приятная девушка, как говориться «комсомолка, отличница и ва-а-абще!...», отсыпали ей горсточку!... А через некоторое время приходит письмо из Франции. Смысл послания таков, что мол «хотим дружить! У нас во Франции скоро авиационный праздник, приезжайте! А потом и мы к Вам!...».

Заманчивое предложение вылилось в незамедлительное решение – ЕДЕМ! Как ни странно, но очень быстро нашли спонсоров! Кажется фабрика «Северное сияние». Денег давали на поездку и на приём гостей из Франции уже потом здесь! Условие только одно поставили, что бы мы взяли с собой представителя спонсора для установления деловых контактов! Короче, перестройка в действии! Но наш начальник в категорической форме отказался с мотивировкой, достойной полковника ВВС: «Ко мне никто не приходил и денег не предлагал. Я начальник! Ко мне в кабинет должны приходить и предлагать деньги!...».

Короче – «картина маслом»!... Время поджимает, приглашение пропадает и тут одному из нас пришла в голову спасительная идея позвонить в Аэрофлот. У них была парашютная внештатная команда ПСС (парашютно-спасательная служба, начальник Василий Лущинский). Идея переросла в действие путём поднятия трубки телефона и нескольких круговых движений пальцем. «…Так и так, Вася! Хотите во Францию? Условие одно! Возьмите одного–двух наших спортсменов…». Причём у аэрофлотовцев были бесплатные билеты на самолёт, а наши спортсмены готовы были лететь за свой счёт! Руководство Аэрофлота среагировало мгновенно и затребовало характеристики на спортсменов. Мы мигом накатали их, и пошли на подпись опять-таки к начальнику аэроклуба. Начальник, ни на йоту не изменив званию полковника, затребовал личное дело спортсменки (это была Вика Копусова), подробно расспросил, кто финансирует поездку, кто руководитель делегации и, наконец, выдал «на гора»: «…Характеристику НЕ подпишу! Вдруг она ТАМ останется, а мне отвечать!?!!!...».

…В общем, слетали аэрофлотовцы по нашему приглашению во Францию. Все довольны! И вот французы у нас…

 

…И вот тут на аэродром приезжают французы!

Представитель от «Аэрофлота» Слава Лазарев, в миру «Шлява», просит пустить его на героическую «стометровку». Ну как же!... Среди французов не только французы, но и француженки же! Надо же себя показать!... Показывай! Не жалко…

Начинается сам Праздник.

Миша Таиров (лётчик и парашютист в одном флаконе!) бросает парашютистов с дымами и флагами с высоты 1200 метров (при этом он сам участвует в «стометровке»!). Мы же, участники стометрового «открытия», наблюдая с земли срываемые ветром клочья разноцветного дыма, потихоньку направляемся к самолёту, хотя до вылета ещё есть время…. Дело в том, что какая-то «сволочь», по указанию Пал Саныча принесла в салон самолёта небольшую канистру (10 литров) с пивом. И вот от этого самого пива все с возмущением и «отказывались», поминая вчерашний «чай» и ожидая команды на взлёт.

…Отвергнув первый стакан…, прошу прощения! Стаканов не было! Пиво «отвергали» прямо из горлышка канистры. …Так вот, отвергнув первый глоток пива, я оторвал от пристрелочной ленты кусок бумаги и тщательно плюнув, заклеил высотомер, дабы не нервировать некоторых особо впечатлительных парашютистов. Отвергнув в очередной раз подло предложенную канистру, меня внезапно осенило! В поле, куда мы прыгали на тренировку стоит ранее упомянутая радиохерня со своими антеннами, растяжками, генераторами и прочей электронной дребеденью! Я тут же поделился мыслями о сущности бытия с соседями по несчастью, в результате чего в самолёте началась тихая паника. Т.к. для приземления остаётся только узкая полоска между зрителями и взлётной полосой. Причём, если на выброске немного задержаться, то попадёшь прямо на самолётную стоянку, а ветер напоминаю – 15-17 метров в секунду! Страшным «шепотом» прошу лётчика: «Виталик! Только НЕ на полосу!!!...».

Прибежал с парашютом Миша Таиров, закончивший свою выброску и приземлившийся. Мы взлетаем!... Набираем так сказать высоту, делаем разворот и, разгоняясь, выходим на боевой. В салоне начинается веселуха!...

Миша, только что побывавший на огромной высоте в 1200 метров (напоминаю, что в тренировочном прыжке он не участвовал и это его первый в жизни прыжок со сверхмалой высоты), при выходе на «боевой» заорал: «Да Вы все ёбнулись! Я на такой высоте самолёт для посадки выравниваю!...». Прапорщик Пичкунов, стоя у обреза открытой двери, судорожно показывает большим пальцем вверх и орёт: «Выше! Выше!!!...».

Гудок!!!...

Сашка Пичкунов, доблестный прапорщик ВДВ получает крепкого пинка под зад и скрывается за обрезом двери с воплями явно не литературного предназначения. Посыпались!!!...

Вываливаюсь плашмя и вижу прямо под собой асфальт рулёжки и лужу, куда, как мне кажется, вот так плашмя я и падаю. Потом рывок, меня переносит через рулёжку, я падаю на траву, мастерски выполняю кульбит и вот я на ногах. Ага! Сча-а-аз-з-зз!... Ветерок подхватывает своим порывом купол моего парашюта и я, почувствовав себя рыбой, которую подсекли, взлетаю в начале в воздух, плашмя падаю на траву и со скоростью, которой позавидуют яхтсмены, еду на пузе обратно к рулёжке, а затем по ней и далее к взлётной полосе!... Тянуть нижние стропы совершенно бесполезно. В поле, где мы планировали приземляться, заранее были направлены группы спортсменов, что бы гасить наши парашюты. Я нецензурно обратился с «просьбой» к одной таковой группе, мимо которой, выбивая чем-то искры из асфальта, сквозил по поверхности, поторопиться «немного»! Потом уже, мне, честно говоря, стало несколько неудобно, т.к. среди этих спортсменов оказались и девушки.

…Надо ли говорить, что Виталик Белов выложил всех аккуратно прямо на взлётную полосу! По пути к «старту» все обменивались «впечатлениями»! Я протёр до дыр перчатки, которые мне одолжил для прыжка Валера Андреев. Пал Саныч стёр новые прыжковые ботинки так, что их сразу можно выбрасывать. Таиров Миша протёр гордость лётчика и чекиста – недавно полученную кожаную куртку. …Но самое интересное ожидало нас на «старте»! Там, в кругу смеющихся французов и француженок стоял Шлява Лазарев. Об взлётку он протёр брюки на всю длину штанины, вместе с ногой и задницей. Доктор обрабатывал его ягодицы и ногу йодом, а Шлява старательно крутился, изображая из себя флюгер, чтобы наш насильник ветер обдувал ему рану!...

Подрулил на самолёте «враг народа» Виталик Белов. Ему тут же был задан прямой и чёткий вопрос: «Ты с какой высоты бросал нас, мерзавец!?...» … - «100 метров! Я радиовысотомер выставил и как загудело – дал команду!...».

Естественно, что весь прыжок в сумме я не видел. Но те, кто были среди зрителей потом рассказывали, что от момента «отделения» первого парашютиста (прапорщик Пичкунов!), до момента приземления последнего прошло всего 10 сек. (Толик Лебедев из «Аэрофлота» секундомер включил.). А вот когда все дружно на взлётку приземлялись и там «катались», из толпы раздался вопль: «Что Вы делаете!... Ведь не война же!!!...»

 

P.S. Виталик Белов больше года на все вопросы о высоте выброски стоически отвечал, что было 100 метров по радиовысотомеру. И только через год, перепив «чаю» и УБЕДИВШИСЬ, что бить не будут, сознался – 65 метров!